Агамалиева Илхама Джабировна

ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ КОММУНИКАТИВНЫХ АКТОВ ИНСТРУКТИВНОЙ ДИСКУРСИИ

10.02.19 – теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Ульяновск-2002

Реферируемое диссертационное исследование посвящено анализу функционально-семантических (регулятивно-прагматических) свойств институционально-ритуальных актов инструктивной дискурсии, раскры­вающих информационное сопровождение различных действий (как повы­шенной опасности, так и вполне обычных, безопасных действий, или инструктивов) ее участников. Объектом исследования являются акты институ­ционально-ритуальной коммуникации, а в качестве предмета изучения взя­та их разновидность – акты инструктивной дискурсии, объединенные в один общий класс инструктивных коммуникативных актов – правил устройства и безопасной эксплуатации различных агрегатов и приспособлений.

В функционально-регулятивном плане под актами инструктивной дискурсии понимаются зафиксированные письменные или устные речевые практики в виде сложных коммуникативных явлений (действий), включаю­щих в себя не только социальный контекст реализации таких комплексных действий с определенной характеристикой участников коммуникации, но и информацию о процессах производства и восприятия названных коммуника­тивных образований.

Примерами таких инструктивных действий могут служить нижеприведенные фрагменты актов инструктивной дискурсии из примерного перечня инструктивных и нормативных правил устройства и безопасной эксплуата­ции различных агрегатов и приспособлений:

(1) - 4.8.6. Подготовленный к работе домкрат должен под полной на­грузкой работать без заеданий;

- 4.8.7. Состояние домкратов, режим их работы и обслуживание должны соответствовать требованиям заводских инструкций;

- 4.8.8. Для подъема и перемещения грузов должны применяться толь­ко исправные домкраты. Перед началом работы их необходимо осматри­вать;

- 4.8.9. при осмотре реечных и винтовых домкратов следует убедить­ся в исправности зубьев, шестерен и рейки, резьбы винта, храповика, соба­чек, трещетки, отсутствии трещин, обломанных частей и заусенцев на корпусе домкрата и тормозного устройства у реечных домкратов. Головка винта или рейки должна свободно вращаться вручную, но не иметь слабины.

Или (2): - 3.3.7. Работники электромонтажной и наладочной органи­заций должны соблюдать правила внутреннего распорядка, установленные для рабочих и служащих действующего предприятия;

- 3.3.8. Персонал электромонтажной и наладочной организаций дол­жен выполнять правила ТБ действующего предприятия;

- 3.3.9. Перед началом работ в местах, где имеется или может воз­никнуть опасность, источником которой является действующее производ­ство, на работы с мостового крана или на крановых путях в пролетах с действующими кранами и т.п. ответственный представитель действующе­го предприятия обязан оформить и выдать наряд-допуск (см. приложение);

- 3.3.10. Наряд-допуск выдается ни срок, необходимый для выполнения заданного объема работ; по окончании работ он хранится 30 дней у руково­дителя ЭМР на объекте. При изменении условий производства работ наряд-допуск аннулируется и предложение работ разрешается только после выда­чи нового наряда-допуска.

Способы построения целостных коммуникативных объектов в виде дискурса, текста или сложного (комплексного) речевого акта, изучение мак­роструктуры их конкретных типов, а также выявление и описание функцио­нально-содержательных характеристик таких типов становятся в последнее время объектом изучения многих областей современного языкознания и смежных наук – анализа дискурса, лингвистики текста, конверсационного анализа и теории коммуникации, функциональной стилистики, социолин­гвистики, семиотики, когитологии, литературоведения, философии и др. (см.: Н.Д. Арутюнова, 1990; Р. Барт, 1989; Т. Ван Дейк, 1989; Т. Ван Дейк, В. Кинч, 1988; Т. Виноград, 1976; 1978; Р. Водак, 1997; Карабан, 1989; А.Е. Киб­рик, 1987; Л.И. Кручинина, 1982; У. Найссер, 1976; С.В. Никифоров, 1993; А.И. Новиков 1983; А.А. Романов, 1984; 1988; 1991; Т.В. Старцева, 1989; И.П. Сусов, 1980; 1984; 1988; Ц. Тодоров, 1998; И.Ф. Шамара 1993; В.И. Шаховский, Ю.А. Сорокин, И.В. Томашена, 1998; Е.И. Шендельс, 1987; Р. Шенк, 1980; М. Fouckalt, 1971 и др.).

Несмотря на наличие значительного числа работ, посвященных иссле­дованию коммуникативных образований, которые функционируют в сфере регулятивно-институционального интерактивною взаимодействия (см., на­пример: Астремская, 1992; Н.Ю. Воеводкин, 1999; Гиль, 2000; З.Я. Кармано-ва, 1993; С.Э. Максимова, 2000; О.Н. Морозова, 2000; Е.Г. Романова, 1997; К.Ф. Седов, 1999; Е.В. Столярова, 1999 и др.), специфика построения таких коммуникатов (в терминологии чешских функционалистов) или целостных речевых образований (дискурсов), используемых для решения определенных коммуникативных задач, все еще представляет собой обширное поле дея­тельности для языковедов, особенно в аспекте ее взаимодействия с комплек­сом экстралингвистических факторов различного порядка, рассматриваемых не только как нейтральные, внешние по отношению к текстообразующей деятельности, но и как внутренние, преобразованные во взаимосвязи и взаи­мовлиянии с конкретным содержанием познавательно-коммуникативной деятельности.

Обращение к названной теме обусловлено, прежде всего, недостаточ­ной разработанностью как общих понятий «инструкция» и «инструктаж», используемых в реальной практике институциональных действий, гак и ши­роко употребительных в коммуникативной практике профессиональной) об­щения понятий «инструктив», «инструктивный дискурс», «текст инструк­ция», выступающих в качестве строевых и функционально-информативных единиц инструктивной дискурсии.

Анализ специальной литературы показывает, что, описывая различные аспекты научно-технических или специальных текстов, исследователи не останавливались подробно на функциональном аспекте текстов-инструкций или речевых актов – инструктивах. Рассматривались лишь тексты определенной, жанровой разновидности и стилистической принадлежности (ср.: З.Я. Карманова, 1993; Т.В. Радзиевская, 1984; Ю.Н. Третьякова, 1988; И.Ф. Ша­мара, 1993 и др.), описывалась композиционная или «дискурсивная» (Вар­шавская, 1991; Гордеева, 1992) структура конкретной жанровой разновидно­сти научно-технических текстов, например, текстов научной медицинской статьи (И.Ф. Шамара, 1993), формул изобретений (В.И. Еременко, 1983; Н.В. Александрова, 1985; Н.А. Чихачев, 1971), анализировались конструктивные или «стереотипные» особенности описаний технических объектов как подви­дов речевых форм «описаний» (А.С. Герд, 1980; В.Л. Егоров, 1982; Н.М. Ма-датов, 1974), выявлялась структурно-содержательная и коммуникативная специфика определенной терминологии в конкретных жанровых разновид­ностях научно-технической дискурсии (М.С. Дубовиков, Н.А. Сольц, 1977; И.Н. Волкова, 1984; О.А. Казакевич, 1986; А.И. Михайлов, А.И. Черный, Р.С. Гиляревский, 1976; А.Г. Ханжин, 1986; Т.В. Ященко, 1990).

При этом, представители указанных направлений в анализе инструк­тивных коммуникативных образований (текстов, речевых / коммуникативных актов, высказываний) единодушно отмечали, что особую актуальность долж­ны приобретать исследования таких целостных объектов и их единиц, с по­мощью которых в рамках «особой системы коммуникации – научно-тех­нической» реализуется познавательная функция с установкой на интенсивное накопление информации (Иванов Вяч. Вс., 1962; Т.В. Радзиевская, 1984; Л.В. Славгородская, 1981 и др.). Отмечалось также, что в наибольшей степени из всех видов обыденной коммуникации эту функцию выполняют особые ре­чевые единицы – «акты сообщения», в которых связь коммуникантов – от­правителя сообщения и адресата – «формируется благодаря разному у них объему информации о некотором предмете; какие-либо социальные, лично­стные отношения коммуникантов несущественны» (Т.В. Радзиевская, 1984).

Кроме того, были предприняты попытки выделения некоторой общно­сти функциональных условий, необходимых для «успешного осуществления таких актов сообщения», куда были отнесены следующие условия: во-пер­вых, «знакомство» адресата» с объектом сообщения и со «старой» о нем ин­формацией и, во-вторых, передача информации в том коде, который извес­тен адресату. При этом, объектом сообщения может быть достоверная и но­вая, с точки зрения отправителя, информация, чему должна «предшествовать определенная информационная «история», которая связывает коммуникантов и обеспечивает им возможность информационного «броска» (ср.: Т.В. Радзи­евская, 1984; А.П. Ершов, 1979). Однако в систему «речевых актов-сообще­ний», призванных реализовывать коммуникативную установку на интенсив­ное накопление информации, выбранные для анализа речевые акты инструк­тивной направленности не попали.

О классификационной сложности вопроса – куда относить коммуника­тивные акты инструктивной направленности – свидетельствует, кстати гово­ря, развернувшаяся на страницах немецкой научно-технической периодики широкая дискуссия между учеными. Она велась, главным обратом, по пово­ду коммуникативной природы и коммуникативного статуса речевых актов инструктивной направленности. В частности, В. Франке (W. Frankе, 1992), полемизируя с К. Хенсель (К. Hensel, 1989), указывал, что действительно су­ществует проблема коммуникативного статуса «совокупности текстовых единиц (массива) под общим названием «инструкция», которые не всегда и не во всем совпадают с текстовым массивом так называемых, по К. Хенсель, «сопроводительных материалов к готовым продуктам и операциям по их из­готовлению».

Важно отметить, что исследователи, принимавшие участие в дискуссии по данному вопросу, так и не смогли прийти к общему мнению о том, к ка­кому типу речевых (коммуникативных) актов и к какому типу текстов следу­ет отнести акты коммуникативного взаимодействия под общим названием «инструктив» (ср.: K. Brinker, 1985; M. Dimter, 1981; M. Giesecke, 1983; G. Hellwig, 1984; W. Mentrup, 1982; D. Möhn, 1991; R. Pelka, 1982; W. Zielten, 1988 и др.).

В этой связи заслуживает внимания интересная позиция немецкого исследователя Эдды Вейганд (Е. Wеigand, 1989), предложившей все комму­никативные проявления с инструктивной направленностью отнести к одному общему типу «нунтиативы» (Nuntiativen), который бы входил составной ча­стью в более общий класс речевых актов под названием «директив», потому что по своей сущности, на ее взгляд, все инструктивы обладают метакомму-никативной (метапрагматической) иллокутивной силой, направленной на по­буждение адресата к чему-нибудь. В своей монографии, посвященной про­блемам речеактовой таксономии и коммуникативной грамматики, она, ссы­лаясь на работы своих коллег (G. Hindelang, 1978; Е.Rolf, 1983; M.Gauthier, 1963), приходит к выводу о том, что практически не существует возможности определить инвариантную иллокутивную структуру самого общего типа ре­чевых актов «нунтиатив, потому что такие речевые акты относятся либо к «директивам», либо к «репрезентативам» (S. 162-163).

Таким образом, критический анализ литературы по проблеме функцио­нального описания коммуникативных единиц с установкой на инструктивное взаимодействие, показал, что нерешенными и проблематичными остаются следующие вопросы:

- анализ системных характеристик речевых произведений инструктив­ной дискурсии как самостоятельного комплексного семиотического объекта, обладающего специфическим набором синтаксических, семантических и прагматических характеристик;

- определение коммуникативного статуса актов инструктивной дискур­сии в системе жанровых разновидностей научного функционального стиля;

- разработка содержательных и функциональных критериев для по­строения типологии актов инструктивной дискурсии с учетом среды их функционирования в профессиональной коммуникации;

- описание различных формальных показателей выражения коммуни­кативной целенаправленности с установкой на инструктирование;

- разграничение речевой инструктивной ритуальности как формы поведения говорящего субъекта в институциональной сфере общения и инструкции как набора стереотипных действий, не обязательно речевых, но сопро­вождаемых ими.

Актуальность настоящего исследования определяется необходимо­стью изучения коммуникативных единиц инструктивной дискурсии как компонента коммуникативной деятельности человека во взаимодействии с другими компонентами его жизнедеятельности, и, прежде всего, во взаимо­действии с ее социально-регулятивными и институциональными аспектами. Кроме того, актуальность настоящей работы обусловлена также и тем, что в ней предлагается описание коммуникативных единиц инструктивной дис­курсии с позиций системного подхода. Описание целого коммуникативного произведения как системного объекта, способного адаптироваться к измене­ниям среды его функционирования, является, по сути дела, лингвопрагматическим подходом к изучению единиц инструктивной дискурсии, заключаю­щемся в том, что акты инструктивной дискурсии различной жанровой раз­новидности рассматриваются в соотношении с совокупностью внешних фак­торов, определяющих их форму и содержание.

Основной целью исследования является описание семантических и функциональных свойств коммуникативных единиц инструктивной дискур­сии. В цели предлагаемого исследования входит также установление меха­низмов воздействия дискурсивной реальности на реципиентов и выявление коммуникативно-регулятивных средств управления и активизации этого воз­действия. Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:

- рассмотреть функциональную специфику коммуникативных единиц инструктивной дискурсии в динамической модели коммуникации;

- показать их содержательно-конструктивные особенности;

- построить коммуникативную типологию актов инструктивной дискурсии;

- описать основные системные характеристики комплексного коммуникативного акта «инструктив» – его состав, структуру, в том числе спе­цифические для данной системы прагматические связи, а также сферу и сре­ду их функционирования.

Поскольку работа имеет как частнолингвистическую, так и общелин­гвистическую цель, то в ней использован разнообразный материал исследо­вания. В качестве эмпирической базы основ коммуникативных актов инст­руктивной направленности выступает материал готовых инструкций в виде текстовых массивов разных подстилей по широкому спектру технических проблем. В экспериментальной части исследования использовался материал утвержденных инструкций, правил и руководящих документов по организации работы с персоналом, подготовки рабочих мест и допуску бригады к ра­боте в количестве 275 единиц общим объемом 3257 страниц.

Методы исследования определены спецификой предмета исследова­ния и поставленными задачами. Основным общенаучным методом исследо­вания в диссертации является гипотетико-дедуктивный метод. Кроме того, в работе использовался метод аппликации (наложения) оригинальных образцов инструктивных текстов на их квази-варианты, представляющие содержа­тельность оригинальных текстов в несколько измененной языковой форме с целью эксплицировать разные возможности этих текстов воздействовать на реципиентов, метод моделирования и метод семисоциопсихологического тестирования информативности текстового содержания по Т.М. Дридзе, а также программный метод экспертизы текстов внушения «Diatone», зареги­стрированный в Роспатент под № 990729 от 08.10.1999 г.

Научная новизна предлагаемого исследования заключается в том, что впервые к материалу инструктивных текстов применен подход, позволивший проследить развитие системных характеристик этой жанровой разновидно­сти. Впервые проводится исследование воздействующего потенциала (реф­лексивных потенций или «заряда») различных средств, приемов и способов построения коммуникативных единиц инструктивной дискурсии. Новой яв­ляется также и разрабатываемая методика функционально-семантического анализа текстов определенной сферы профессионально-институциональной коммуникации. Оригинальной является предпринятая попытка построения оптимизационных моделей текстопостроения, способствующих эффективно­му усвоению содержательности целостных коммуникативных образований в виде набора инструктивных положений.

Результаты, полученные в ходе исследования, позволяют вынести на защиту следующие положения:

1. Результативным вариантом анализа инструктивных коммуникатив­ных единиц научно-технического стиля является системно-функциональ­ный подход, при котором коммуникативные произведения определенной жанровой разновидности рассматриваются как объединенная единой когни­тивно-коммуникативной функцией самооптимизирующаяся адаптивная система, в составе и структуре которой отражаются институциональные ус­ловия и изменения внешней среды функционирования такого рода единиц.

2. Важнейшей составляющей сферы функционирования коммуника­тивных актов (единиц) инструктивной направленности является институцио­нально-профессиональная деятельность, включающая в себя как свойствен­ные для определенного вида деятельности в целом и постоянно совершенст­вующиеся рациональные способы описания содержательных характеристик инструктивного материала (объекта), так и специфические аспекты конкрет­ной предметной области, в том числе и технический уровень ее развития.

3. Контекст моделей и существующих норм играет ведущую роль в по­строении инструктивных коммуникативных единиц, ибо следование стандар­ту (стереотипу, «скрипту») предписанных (заданных) объемом действий является одним из условий успешной реализации иллокутивной направленно­сти комплексного коммуникативного акта «инструктив». Высокая стандарти-зованность прослеживается во всех аспектах инструктивной дискурсии – от архитектоники типовых инструктивных актов до отбора языковых средств лексического и грамматического характера.

4. Функциональная специфика инструктивных коммуникативных еди­ниц основана на реализации инвариантной формулы в рамках определенной семантической конфигурации: «X информирует У по поводу Q, чтобы У принял (усвоил) эту информацию в равной степени с Х и сделал все так, как на это указал X». Общий принцип взаимодействия участников инструктив­ного коммуникативного акта в рамках стереотипной конфигурации отража­ется в «прагматограмме» или «протоколе», по А.А. Романову, обязательных действий или «шагов»: X инструктирует У, и тем самым (X информирует У по поводу Q, и тем самым (X желает равенства / предполагает равенство в знаниях с У по поводу Q, и тем самым (X желает, чтобы У делал так, как указал / проинформировал / показал / предписал / посоветовал / рекомендовал / определил / оценил X))).

5. Комплексный характер инструктивных коммуникативных актов, предполагающих собственную полииллокутивную или моноиллокутивную структуру, обусловливает выделение доминантного иллокутивного показате­ля, который определяет их коммуникативный статус. Полииллокутивная или моноиллокутивная структура инструктивных коммуникативных актов пре­допределяет разнофункциональную направленность ее составляющих. Ие­рархическая взаимосвязь таких составляющих образует инвариантную схему узловых слотов в виде практического силлогизма, в качестве посылок кото­рого выделяются дефиниционные, объяснительные, детализирующие и пре-скриптивные узлы. В зависимости от функциональной направленности узло­вых слотов определяется функциональная типология инструктивных комму­никативных актов.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно существенно развивает теорию речевого воздействия и теорию речевой деятельности в частнолингвистическом и общелингвистическом планах и представляет собой вклад в теорию прагматики профессионального общения и коммуникации в целом. Теоретическая значимость предложенных положений определяется и тем, что они расширяют представление о комму­никативной функции языка и природе общения а целом, о роли языковой коммуникации в организации социально-психологических отношений от­дельных личностей и институциональных групп. Проведенное исследование показало также плодотворность междисциплинарного экстралингвистическо­го подхода к изучению явлений языкового общения в социально-институ­циональном, психологическом и культурном контекстах.

Практическая ценность работы определяется возможностью приме­нения ее основных положений, выводов и методик анализа при разработке теоретических и практических курсов по функциональной стилистике, а так­же в практике обучения персонала навыкам информационного поиска и совершенствования жанровой компетенции специалистов. В перспективе также возможно их применение в ходе формализации и оптимизации процедур ав­томатического поиска и обработки массивов текстов научно-технического профиля. Результаты исследования могут вызвать интерес социологов, ан­тропологов, психологов и специалистов по переподготовке профессиональ­ных кадров.

Апробация работы проходила в виде докладов и выступлений на на­учно-практических совещаниях (Тверь, 1998; Тамбов, 1999), научно-практи­ческих конференциях (Тверь, 1999; Москва, 2000), международной конфе­ренции (Кривой Рог, Украина, 2000) и международном симпозиуме (Украина – Польша – Россия: г. Кривой Рог, г. Ополе, г. Тверь, 2001). Результаты ис­следования прошли практическую апробацию на курсах переподготовки кад­ров в Центре подготовки персонала АО «Тверьэнерго» в период с 1998 по 2000 гг. По теме диссертации опубликовано 5 статей в межвузовских и меж­дународных сборниках. Общий объем публикаций составляет 2,25 печатного листа.

Структура и объем диссертации. Работа строится в соответствии со спецификой определенных выше задач исследования. Диссертация (объемом 185 страниц основного текста) состоит из Введения, трех глав и Заключения, к которым прилагаются Библиография, включающая 196 наименований ра­бот на русском, английском, немецком и французском языках и двух Прило­жений.

Во Введении обосновывается выбор темы, определяются цели и задачи исследования, устанавливаются новизна и актуальность работы, дается ха­рактеристика методов и материала исследования, выделяются положения и результаты, выносимые на защиту, а также вводятся основные понятия рабо­ты, В первой главе представлены общие принципы комплексного описания инструктивного коммуникативного акта, исследуется специфика ролевых проявлений участников инструктивной коммуникации, а также рассматри­ваются способы языковой репрезентации выражения типового иллокутивно­го потенциала с установкой на инструктивность. Во второй главе разрабаты­вается типология актов инструктивной коммуникации на базе инвариантной семантической конфигурации; анализируются речевые ситуации возникнове­ния коммуникативных актов инструктивной дискурсии и фиксируется их статус в системе других институционально-регулятивных актов профессио­нальной коммуникации. В третьей главе описываются результаты экспери­ментального анализа по выявлению акцентуации личностных установок в типовом акте инструктивной коммуникации, анализируются лексические и грамматические маркеры языковой манифестации типового инструктивного коммуникативного акта. В Заключении представлены результаты проведен­ного исследования и обозначены перспективы дальнейших исследований в предлагаемом направлении.

Основное содержание работы

Коммуникативное взаимодействие участников инструктивной интерак­ции с выражением личностных установок на доведение определенной, зна­чимой для отправителя и получателя информации относительно ситуации и условий процесса реального применения такой информации можно отнести к специфическим формам институциональной коммуникации, которая, явля­ясь разновидностью языковой коммуникации, используется в типовых, по­строенных по фреймовому образцу, коммуникативных актах различного ха­рактера и назначения.

Представляя собой неотъемлемую часть интерактивного пространства, то есть пространства, в котором разворачиваются, «разыгрываются те или иные фреймы (фреймовые сценарии)» (Романов, 1988), инструктивная ком­муникация (также – ИК) с установкой реализовать/ выполнить указанное или обозначенное действие обладает следующими специфическими свойствами:

1) ИК вплетена в структуру конкретного интерактивного пространства (Т. Виноград, Ф. Флорес, 1995; С.А. Токарев, Е.М. Мелетинский, 1980: 17-19; Ю.Н. Давыдов, М.С. Ковалева, А.Ф.Филиппов, 1990: 299; М. Kohl, 1985: 223-224; G. Werlen, 1984: 80-86; K. Adamzik, 1984: 89-97; T. Andrews, 1993: 12-14);

2) ИК может быть подчинена структуре типового интерактивного про­странства и некоторым образом способна репрезентировать ее «общую ар­матуру», ее составляющие, т.е. единицы, и даже взаимоотношения между ними (L. Bochenski, 1965; F.L.Weimann, 1971: 260; D. Moerth, 1978);

3) ИК может быть представлена в виде набор стандартных поведенче­ских актов вербального и авербального характера, используемых участника­ми интерактивного взаимодействия (А. Вежбицкая, 1978; 1985; Дж. Хинд, 1995: 40-48; K. Weimann, 1971: 262; G. Werlen, 1984: 85; M. Kohl, 1985: 224);

4) ИК сопряжена с определенной системой сигналов, каждый из кото­рых связан с конкретной ситуацией и конкретным типом тематического (ин­формационного) пространства (Н.Д. Арутюнова, 1980; С.В. Власова, 1983: 164-167; В. Тернер, 1983; W. Bruenner, 1980: 202; E. Rolf, 1980: 127-129; G. Werlen, 1984: 114-115; M. Brandt, 1990: 357-359);

5) ИК как система определенных языковых и неязыковых сигналов подчинена их нормативному использованию, заданному типовым интерак­тивным пространством, в котором «разыгрывается» тот или иной фреймовый сценарий (А.А. Романов, 1988: 44-86; M. Baudkin, 1963: 88; M. Kohl, 1985: 226);

6) ИК определенным образом регламентируема и последовательна в че­редовании ходов-цепочек в рамках типового иллокутивного сценария (А.А. Романов, 1987; 1988; Е.Г. Романова, 1997; К. Adamzik, 1984: 90-95; K. Bach, R.M. Hirnisch, 1979; R. Liedtke, 1990: 516-518);

7) ИК полифункциональна; одна из функций такой коммуникации вы­ражается во фреймоорганизующей роли ее единиц, которые формируют на­строй участников диалогического пространства на определенный тип взаи­модействия, мобилизуют и корректируют их установки в соответствии с выбранным или заданным типом интеракции (А.А. Романов, 1988; А.Д. Шме-лев, 1995: 117, 105; N. Norrick, 1978: 227-282).

Таким образом, инструктивный коммуникативный акт (ИКА) как и любой другой коммуникативный акт, представляет собой комплексный вид деятельности, включающий в себя коммуникативно-социальную, коммуника­тивно-регулятивную и интерактивную деятельность участников инструктив­ного взаимодействия.

Анализируя структуру исследуемого коммуникативного акта, следует заметить, что ИКА всегда отражает в своем общем виде, по определению Р. Блакара (1987: 93), некую «ситуацию коммуникации», в состав которой обя­зательно входят отправитель (адресант), имеющий в своем распоряжении ка­кое-либо сообщение, получатель (адресат) этого сообщения и намерение (желание) отправителя передать свое сообщение именно этому получателю.

Пути передачи такого сообщения или «каналы», по выражению Р.О. Якобсона (1975: 198), различны. Однако когда у отправителя имеется сообщение, которое он хочет передать, то оно может быть закодировано мно­гими «альтернативными, но функционально-эквивалентными кодами» (Р. Блакар, 1987: 93; А.А. Романов, 1982: 23-25; Е.В. Сидоров, 1987: 23-28), т.е. одно и то же значение или сообщение может быть передано с помощью не­скольких различных выражений. Ср.: (3) Лебедку следует установить на твердую опору; (4) Лебедку необходимо установить на твердую опору; (5) Лебедка должна быть установлена на твердой опоре; (6) Лебедка фик­сируется на твердой опоре и др.

Коммуникативный акт с установкой на инструктивное взаимодействие (т.е. взаимодействие в рамках определенных предписанных дискурсивных практик) решает свою особую задачу, которая функционально определяет его границы. Сходный с другими коммуникативными актами, ИКА практи­чески направлен на организацию определенного действия (или действий) со стороны адресата сообщения относительно получателя такого сообщения или на его готовность, предрасположенность к такому действию, которое призва­но внести определенный коммуникативный вклад в развитие коммуникатив­ного взаимодействия между его участниками.

Любой ИКА имеет определенное нравственно-воспитательное, соци­альное (Е.В. Сидоров выделяет также «политическое») и идеологическое значение. Причем, нравственно-воспитательное значение комплексного акта с установкой на следование инструктивным установкам в речевом взаимо­действии основано на прямых или косвенных проявлениях этических, норма­тивных и социальных установок общающихся. Социально-институциональное значение инструктивного ИКА обеспечивается прямым или косвенным участием идеологических – в широком смысле этого слова – и социально-институциональных установок, представлений, оценок, надежд, ожиданий, входящих в мировозренческую систему участников профессионального об­щения (ср.: Э. Сепир, 1993: 595-597; 212-213; А. Вежбицкая, 1996: 326-329).

Комплексный коммуникативный акт с установкой на инструктивное взаимодействие охватывает всю совокупность факторов, определяющих взаимодействие участников профессиональной коммуникации и использова­ние в этом взаимодействии языковых средств. Социальная действительность, фрагмент общественной жизни, окружающего мира определенным образом познается, осмысливается, описывается в рамках ИКА в виде каких-либо прототипных или структурных образований и, соотносясь с определенными установками личности как «неосознаваемыми изготовками психики к опре­деленному восприятию, решению, действию» (А. Добрович, 1980: 36) и «це­лостной установкой личности» как «продукта совместной работы сознания и установки» (А.А. Романов, И.Ю. Черепанова, 1999: 56-59), преобразуется. Та­ким образом, объективная социальная реальность является не только средой или фоном, где реализуются акты инструктивной коммуникации, но и со­ставной частью самих коммуникативных актов (в том числе и ИКА), их внутренним компонентом.

Реализуя ИКА, отправитель сообщения (инициатор) стремится вызвать в сознании, в «ментальной сфере» или «ментальном пространстве» (Дж. Ла-кофф, М. Джонсон, 1987) адресата нужные или задаваемые образы из дейст­вительности типового интерактивного пространства. В силу устойчивости этой связи при смысловом (сознательном или бессознательном) восприятии речевого произведения названные знаки вызывают в сознании адресата те образы, которые сформулировал отправитель сообщения (инициатор).

Необходимо указать, что единое отношение, связывающее компоненты реальной ситуации в целое, есть реально существующий элемент такой си­туации, который суть проявления закономерностей движения объективной действительности. В отличие от него единое отношение коммуникативного образа ситуации является субъективной деятельностью коммуниканта, опре­деляющейся его мировоззрением, коммуникативным и жизненным опытом, целями и задачами, которые он стремится реализовать в процессе диалогиче­ского взаимодействия со своим партнером. Поэтому справедливо считать пе­речисленные компоненты акта и в качестве составляющих ИКА.

Личностная характеристика участников коммуникативного акта с уста­новкой на инструктивное взаимодействие, включающая в себя их социаль­ные, институциональные и психологические свойства, также как и названные выше компоненты ИКА, входит в структуру рассматриваемого акта инструк­тивного общения. Значение личностных параметров (характеристик) партне­ров в профессиональном общении и их влияние на реализацию коммуника­тивного акта с установкой на согласие-несогласие следовать указанному дей­ствию (инструкции) находят свое отражение в типовых ролевых исполнениях коммуникантов. Ролевой репертуар участников комплексного коммуника­тивного акта с установкой на инструктивное согласие-несогласие определя­ется прежде всего тем, что партнеры, связанные друг с другом общей комму­никативной деятельностью, имеют цель – воздействовать друг на друга.

Деятельность говорящего в ситуации инструктивного взаимодействия включается в качестве элемента в более общий тип деятельности – регуля­тивную деятельность и структурно коррелирует с ее оперативными едини­цами в виде конкретных действий, направленных на разрешение задач в ситуации профессионального общения. Соотношение указанных типов дея­тельности экспонируется в специфическом «репертуаре» ролевых проявле­ний субъектов инструктивной деятельности – «организатора» и «исполни­теля», отражающих динамику их взаимодействия в процессе речевой инте­ракции.

Регулятивный характер коммуникативной деятельности обусловлива­ет функционально-семантическую доминанту речевых проявлений (дейст­вий) партнеров в ситуации профессионального общения (взаимодействия) на уровне структурного признака «способ регуляции». Кроме того, регулятив­ный аспект интерактивной деятельности определяет некоторую канонизиро-ванность и ритуальность макро- и микроструктур коммуникативных образо­ваний (дискурсных образований в виде инструктивного массива или свода правил), используемых участниками инструктивного общения.

Безусловно, что ролевые характеристики «организатора» в регулятив­ном аспекте связаны с прагматической доминантой «авторитетности» у ли­ца, выступающего в роли «организатора» и приобретают новые семантиче­ские свойства – «инструктивности». Обозначенные признаки в структуре коммуникативной деятельности указывают на понятийное основание ком­муникативных дискурсных образований, которое лежит в основе модели каузации поведения адресата (партнера, выступающего в роли «исполнителя») посредством «навязывания» ему определенной нормы речевого (и не только речевого) поведения.

Специфика инструктивной интеракции как сферы общения в отличие от других сфер коммуникаций наиболее ярко проявляется в наборе ролевого репертуара, который должны исполнять участники профессионального об­щения в соответствии с целями и задачами конкретной ситуации. Самой ха­рактерной линией взаимоотношения между участниками диалогической ин­теракции является линия основных ролевых позиций: «организатора» – «инициатора – «инструктора» и «исполнителя». Следует отметить, что ро­левая специфика «организатор-инструктор» напрямую связана с его регуля­тивной деятельностью как «каузатора», т.е. источника, который задает на­правление интерактивного взаимодействия в ситуации профессионального общения и который назначает или определяет точку отсчета интерактивных шагов между партнерами по инструктивной коммуникации.

Роль каузатора предполагает, что именно он определяет и общую гло­бальную цель взаимодействия. Каузатор, делая свой интерактивный шаг, не­посредственно задает модель каузации поведения адресата.

При описании структуры актов инструктивной дискурсии необходимо учитывать ее следующие основные параметры, а именно:

1) основную цель и ожидаемый результирующий эффект исследуемого коммуникативного акта;

2) ролевой репертуар участников данного типового взаимодействия и их статусные показатели;

3) инвариантную формулу изучаемого коммуникативного акта, являю­щуюся результатом соотношения иллокутивного потенциала и иллокутивной силы, свойственного этому акту и функциональные условия реализации ак­туализируемой фреймовой структуры;

4) условия возникновения данного коммуникативного акта в процессе диалогического взаимодействия;

5)  набор характерных для исследуемого коммуникативного акта стра­тегий;

6) общий план реализации основной цели;

7)  типология разновидностей интересующего коммуникативного акта, а также

8) формы его речевой репрезентации и совокупность языковых средств, используемых с этой целью.

Особенности ролевого репертуара инструктивной коммуникации дают возможность выяснить характерные черты отношений коммуникантов в рам­ках исследуемого институционального коммуникативно-регулятивного акта «инструктив». Принимая во внимание специфику институционального ком­муникативно-регулятивного акта инструктивной направленности («инструк­тив»), коммуникант, его продуцирующий, именуется инструктором, а его партнер по общению, воспринимающий инструктивное указание ведомым или обучаемым.

Институциональность как фактор инструктивной коммуникации может оказывать влияние на уровень интерактивного общения с учетом определен­ных коммуникативных регистров, когда коммуникативно-институциональ­ные отношения между партнерами могут задаваться прескриптором (инст­руктором) в диапазоне равноположенности, неравноположенности объема имеющихся у них знаний. Ср.: (7) «Перед началом работ на территории действующего предприятия (цеха, объекта производства и т.п.) заказчик и подрядчик обязаны оформить акт-допуск по форме, приведенной в прило­жении 3»; (8) «В каждой организации на основе Примерного перечня работ повышенной опасности с учетом конкретных условий и особенностей тех­нологии должен быть составлен и утвержден руководителем организации (главным инженером, техническим директором и т.п.) свой перечень работ повышенной опасности».

В качестве репрезентанта такой инстанции может выступать либо сам говорящий, либо его ссылка на принадлежность (или ролевое исполнение с указанием признаков ее принадлежности) к социальной институционально-сти, либо ссылка на нравственный идеал, задающий определенную идеологи­ческую парадигму, юридические и морально-этические преекриптивы (в на­шем случае – свод правил или условий взаимодействия – инструкции или инструктивы). Репрезентантом может также выступать и обобщенный образ прескриптора или инструктора, превосходящего реципиента в определенной области знаний, умений, навыков.

Ролевая деятельность организатора, прескриптора и инструктора про­является в конечном итоге в интегральном признаке макроструктуры про­фессионального общения, когда инициатор (он же одномоментно в одном лице и организатор, и каузатор, и прескриптор) задает фреймовую конфигурацию интерактивного общения, которое организовано по принципу извест­ных макро- и микроструктур языкового порядка. Эти структуры можно еще называть «жесткими, полужесткими или мягкими» (Романов, 1997) структу­рами или моделями передачи информации в определенной институциональ­ной среде.

В жесткой модели вербальной репрезентации процесса общения реа­лизуется в полной мере сценарный принцип, задающий порядок следования композиционных блоков и алгоритм синтаксического оформления дискурсных конституентов. Макроструктура полужесткого дискурса обнаруживает более свободную композицию и гибкое расположение обязательных комму­никативных блоков, необходимых по сценарию типового взаимодействия партнеров (о типовом взаимодействии см.: Романов, 1988).

К жестким моделям вербальной репрезентации инструктивной комму­никации можно отнести типы взаимодействий по сценарной схеме «прямое побуждение» со всеми ее вариантами.

При этом важна роль направленности контроля со стороны автора за речевыми действиями адресата, так как названный фактор коррелирует с це­левой направленностью всего процесса инструктивного взаимодействия. Для инструктивной коммуникации характерно то, что ответные действия осуще­ствляются как в пользу организатора, так и в пользу адресата.

Используя контрольную функцию в вербальном обмене речевых дей­ствий, автор как инструктор реализует свою стратегическую инициативу тем, что он

1) эксплицирует участие (социально-ролевое и предметное) в марки­ровке вербальных действий дискурса соответствующими иллокутивными по­казателями;

2) демонстрирует степень своей уверенности в том, что его собеседник совершит ответное действие на уровне согласованного, непротиворечивого, протекающего по предложенному им сценарию обмена вербальными шага­ми-действиями;

3) осуществляет оценку реального положения дел в процессе достиже­ния ожидаемого (запланированного, намеченного) результата;

4) устанавливает приоритетный характер актуализированных инициа­тором вербальных действий и связанных с ним коммуникативно-тематичес­ких (прагматических) смыслов.

Специфика инструктивной коммуникации заключается в том, что она представляет собой такую форму взаимодействия между партнерами, в кото­рой инструктор реализует некоторое каузированное речевое действие отно­сительно своего адресата с использованием различных способов воздействия, направленных на достижение запланированных им коммуникативных целей.

Сложный характер регулятивных актов инструктивной коммуникации проявляется в их содержательной и функциональной многозначности, когда просто понятие инструктивного коммуникативного акта включает в свой се­мантический объем такие коммуникативные действия, как УКАЗАНИЕ, ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ, ПРЕДПИСАНИЕ, РЕЦЕПТЫ, СОВЕТЫ (пользователю или любителю по конкретным техническим или технологическим вопро­сам), ИНФОРМАЦИОННЫЕ СОПРОВОЖДЕНИЯ или СООБЩЕНИЯ (т.е. текстовое сопровождение, содержащее информацию о тактико-техническом состоянии каких-либо технических средств, приборов, аппаратов и правилах их использования в быту), РЕКОМЕНДАЦИИ (по уходу, например, за кожей лица, за ребенком и т.п.) и т.п.

Общность их семантического и функционального потенциала базиру­ется на регулятивной специфики составляющих комплексного коммуника­тивного акта «инструктив», которые можно свести к следующим характер­ным признакам:

- фиксированность определенных форм в виде текстовых / дискурсных образований;

- одновекторное направление в передаче тематического пространства инструктивных коммуникативных актов;

- функциональная предназначенность для широкого круга пользовате­лей (т.е. полиадресатности);

- значительная тиражируемость информационного содержания;

- указание на деятельностный характер как самого ИКА, так и его тема­тического пространства;

- специфичность прагматической установки ИКА, направленной на пе­редачу определенных знаний с целью устранения дефицита знаний у адреса­та или пользователя.

Прежде всего, обращает на себя внимание эксплицитная направлен­ность выделенных признаков на коммуникативное взаимодействие между анонимным (собирательным или коллективным) продуцентом инструктивно­го регулятивного акта (даже если и указан завод-изготовитель тех или иных технических приборов или лекарственных препаратов) и коллективным ад­ресатом с четко очерченными целевыми параметрами, например, показать на схеме или же описать действие того или иного механизма, повлиять на дей­ствия адресата, побудить адресат к указанным в тематическом пространстве ИРА действиям, направить действия адресата в определенном направлении и т.п. Кроме того, практически любой ИРА, за некоторым редким исключением, реализует глобальную или метакоммуникативную цель любого ИРА, а именно: во-первых, изменить имеющийся или предполагаемый со стороны, продуцента (а в данном случае и эксперта) дефицит в знаниях между ним и адресатом (пользователем или обывателем-профаном) и, во-вторых, урав­нять объем знаний между метакоммуникантами в области предлагаемого или передаваемого тематического пространства коммуникативного инструктив­ного акта.

Если исходить из общих показателей указанных признаков, то функ­циональная ориентированность ИКА должна определяться, как правило, гра­ницами директивных коммуникативных или речевых актов с иллокутивным потенциалом (о взаимодействии иллокутивного потенциала и иллокутивной силы см.: А.А. Романов, 1985) побуждения. Однако указанные метацелевые параметры коммуникативного взаимодействия между его участниками (точнее: метаучастниками) обусловливают общение между ними в рамках опре­деленной семантической конфигурации, которая имеет следующий вид: «X информирует У по поводу Q, чтобы У принял (усвоил) эту информацию в равной степени с X сделал все так, как на это указал X». Взаимодействие между метакоммуникантами в рамках такой конфигурации может выглядеть таким образом: X инструктирует У и тем самым (X информирует У по по­воду Q, и тем самым (X желает равенства / предполагает равенство в зна­ниях с У по поводу Q, и тем самым (X желает, чтобы У делал так, как указал / проинформировал / показал / предписал / посоветовал / рекомендовал / определил / оценил X))).

Представленная семантическая конфигурация свидетельствует о слож­ной коммуникативной природе любого ИРА. Прежде всего, бросается в глаза комплексный характер инструктивных коммуникативных актов, предпола­гающих собственную полииллокутивную структуру, в которой должна быть реализована система иерархических отношений между иллокутивными пока­зателями целостного ИРА. При этом понятие «полииллокутивность» (тер­мин А.А. Романова, 1984) предполагает выделение доминантного иллокутив­ного показателя, которое должно определить его статус и взаимоотношения с другими иллокутивными показателями, конституирующими комплексный коммуникативный акт инструктирования.

Полииллкутивная, хотя не исключается также и моноиллокутивная, структура комплексного ИРА предопределяет разнофункциональную на­правленность ее составляющих, что не позволяет заранее отнести конкрет-ный коммуникативный акт инструктирования к какому-либо из имеющихся классов в иллокутивной таксономии известных речевых актов, разработан­ных основоположниками теории речевых актов. Более того, сама регулятив­ная специфика таких коммуникативных актов также эксплицитно представ­лена в их функционально-прагматической направленности на устранение дисбаланса в системе знаний у коммуникантов, что также должно найти отражение в иллокутивной структуре дискурсного или текстового образования со значением ИНСТРУКТИВ. При этом, отражая метакоммуникативную природу акта инструктирования, ее регулятивная сторона в плане взаимодей­ствия коммуникантов друг с другом может быть представлена в виде прак­тического силлогизма (о практическом силлогизме см.: А.А. Романов, 1995), построенного по принципу логического следования ЕСЛИ – ТО: «Если Вы хотите достичь Q, то вы должны (Вам необходимо, Вам следует) реализо­вать поочередно (или в определенной, указанной последовательности) дей­ствия А, В, С и т.д.».

Комплексная схема такого «гибридного» коммуникативного акта мо­жет быть представлена следующим образом:

Предложенная схема отражает иерархическую взаимосвязь инструк­тивных действий нескольких уровней: регулятивного или метакоммуника-тивного, прагматического или функционального и семантического или со­держательно-информационного уровней. При этом семантический уровень является базовым для построения комплексной схемы ИКА, учитывающий различную степень информированности адресата о предлагаемом тематиче­ском пространстве такого ИКА. Основными узловыми концептами такой схемы являются узлы с дефиниционным (описательным или информацион­ным) пространством, узлы с объяснительными инструктивными (или направляющими: директивными и прескриптивными) действиями, узлы с кон­кретными детализирующими инструктивными действиями (например: «Если в перечне меню Вы хотите выбрать определенную функцию, то на­жмите соответствующую этой функции кнопку») и узлы, поясняющие пред­полагаемые результаты.

Вариативность следования узловых семантических концептов в ком­плексной схеме ИРА определяется уровнем реализации определенного на­бора стратегий различного порядка: от стратегий простого информирования и аргументирования до стратегий «жесткого» выбора («не сделаешь, как указано в инструкции – не получишь результата / или – получишь отрица­тельный результат»).

Содержание и основные теоретические положения диссертации отра­жены, в следующих публикациях:

1. Агамалиева И.Д. Речеактовая характеристика инструктивных ком­муникативных актов // Повышение качества преподавания в вузе – залог ус­пешной подготовки специалистов в современный период. Материалы 16-й научно-методической конференции. – Тверь, 1998. – С. 159-162 (0,25 п.л.).

2. Агамалиева И.Д. Типология инструктивных актов // Проблемы пси­холингвистики и теорий коммуникации. Материалы 2-й Международной конференции (ноябрь 2000 г., г. Кривой Рог, Украина). – Киев, 2000. – С.67-71 (0,5 п.л.).

3. Агамалиева И.Д. Коммуникативный статус инструктивных регуля­тивных актов // Методы активизации учебного процесса и практической под­готовки студентов в современных условиях. Материалы 17-й научно-методи­ческой конференции (Тверь, 17-18 мая, 2000 г.). – Тверь, 2000. – С. 205-208 (0,3 п.л.).

4. Агамалиева И.Д. Проблемы типологии актов инструктивной комму­никации // Актуальные проблемы науки Верхневолжья. – Тверь, 2001. – С. 294-298 (0,5 п.л.).

5. Агамалиева И.Д. Нарративная дискурсия в коммуникативной дея­тельности (на материале инструктивных речевых актов) // Проблемы имиджелогии. Материалы Международной конференции (Украина – Польша – Рос­сия). – Киев, 2001. – С. 148-154 (0,7 п.л.).