С.Э. Носкова

Тверская государственная сельскохозяйственная академия

РОЛЬ МАЛЫХ ФОРМ ДИСКУРСА В СТРАТЕГИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ ДИАЛОГА

Дискурс малых форм организован по полевому принципу и характеризуется гибкостью границ между центральной (интеръективы ах! ой-ой-ой! тьфу!) и периферийной (малые формы  типа допрыгался! комедия! подумать только?) частью (подробнее см.: Носкова, 2006; к определению статуса дискурса малых форм см.: Носкова, 2006б)).

В структурно-манифестационном плане эмотивного дискурса малых форм в качестве строевого элемента выступают интеръективные эмотивные единицы или интеръективные практики эмотивной дискурсии. В иллокутивной организации эмотивного дискурса малых форм эти единицы участвуют в роли сигнала коммуникативных установок говорящего, выполняя в процессе целенаправленного воздействия коммуникантов друг на друга определенную коммуникативно-прагматическую (или иллокутивную) функцию.

Интеръективная дискурсивная практика используется говорящим как средство достижения текущих задач на определенном этапе или достижения глобальной цели в процессе взаимодействия партнеров по общению. Использование интеръектива для достижения желаемого результата в диалоге связано с понятиями результативности / нерезультативности, эффективности / неэффективности, успешности / неуспешности интерактивного процесса. Функционально-прагматическая эффективность интеръективных практик зависит от знания и умения коммуникантов использовать правила управления действиями друг друга в процессе речевого общения (Романов, 1988: 103-114). Непротиворечивое следование репликовых шагов создает общую перспективу стратегического хода диалога. Объединение реплик в интерактивные цепочки происходит в соответствии с определенными стратегиями участников речевого общения.

Представление о том, что дискурсивная практика малой формы может выступать в качестве элементарной единицы, формирующей глобальную или тактическую цель сценария функционально-семантического представления иллокутивного фрейма (ФСП – в терминологии А.А. Романова (1988)), следует из ее способности формировать иллокутивную доминанту в построении типового фрейма речевого общения (Носкова, 2006а).

Рассмотрим стратегический принцип распределения дискурсивных практик малых форм в интерактивном процессе в следующем фрагменте диалога:

(62) …Остап Бендер сразу понял, как вести себя в светском обществе. …Не давая хозяйке опомниться, великий комбинатор вывалил все, что слышал когда-либо о мехах.

– Вы – парниша что надо, – 1 – заметила Эллочка после первых минут знакомства.

– Вас, конечно, удивил ранний визит незнакомого мужчины? – 2

– Хо-хо! – 2-а

– Но я к вам по одному деликатному делу. – 3

– Шутите! – 3-а

– Вы вчера были на аукционе и произвели на меня чрезвычайное впечатление. – 4

– Хамите! – 4-а

– Помилуйте! Хамить такой очаровательной женщине бесчеловечно. – 5

– Жуть! – 5-а …Беседа продолжалась долго в таком же направлении…

– Милая девушка,– неожиданно сказал Остап, – продайте мне этот стул. – 6 Он мне очень нравится. Только вы с вашим женским чутьем могли выбрать такую художественную вещь. – 7 Продайте, девочка, а я вам дам семь рублей. – 8

– Хамите, парниша, – 8-а – лукаво сказала Эллочка.

– Хо-хо, – 9 – втолковывал Остап.

«С ней нужно действовать иначе, – решил он,– предложим обмен.»

– Вы знаете, сейчас в Европе и в лучших домах Филадельфии возобновили старинную моду разливать чай через ситечко. Необычайно эффектно и очень элегантно.

Эллочка насторожилась.

– Ко мне как раз знакомый дипломат приехал из Вены и привез в подарок. Забавная вещь. – 10

– Должно быть, знаменито, – 10-а – заинтересовалась Эллочка.

– Ого! Хо-хо! – 11 Давайте обменяемся. Вы мне – стул, а я вам – ситечко. Хотите? – 12 И Остап вынул из кармана маленькое позолоченное ситечко. Солнце каталось в ситечке, как яйцо…

…Эллочка же тихо застонала:

– Хо-хо! – 12-а

Не дав ей опомниться, Остап положил ситечко на стол, взял стул и, узнав у очаровательной женщины адрес мужа, галантно раскланялся. (И. Ильф, Е. Петров)

Как показывает приведенный фрагмент, Эллочка Щукина (Э.) легко могла обходиться одними интеръективами и интеръективными образованиями. Интеръективы ого! хо-хо! и малые дискурсивные формы 2-го типа: мрак!, кр-р-расота! и др. в зависимости от ситуации вмещали в себя целую гамму эмоций и эмоциональных состояний от радости, удивления и восторга до презрения и т.д. Малая дискурсивная форма в исполнении Эллочки – это единственное вербальное средство выражения сильных эмоций. Ср., например, дискурсивную практику Хо-хо! как субъективно-оценочную реакцию на появление ситечка (речевой ход 12-12а). Репликовые шаги Эллочки, маркированные интеръективами, не являются непосредственно темой речевого общения, так как развитие темы интеракции невозможно в связи с манифестированием переживаний в интеръективах.

Использование Остапом (О.) интеръективных реплик-практик продиктовано целью добиться выгоды от взаимодействия, поэтому носит прагматический характер. Эмоциональные проявлении в речи Остапа снабжены смысловыми концептами, и поэтому такие тактические моменты, когда герой использует интеръективные клише Э., могут быть расценены как «оценочно-регулятивные импульсы» (Fiehler, 1990: 68).

Суть регулятивной деятельности О. сводится к достижению желаемого результата, который выступает в качестве стратегической, или фреймообразующей, цели (т.е. побудить Э. отдать стул: речевые шаги 6-8 или 12). Полное (успешное) достижение стратегической цели соотносится со знанием партнеров по диалогическому общению об общих условиях реализации иллокутивного потенциала в рамках ФСП конкретного иллокутивного фрейма. Реализации стратегической цели в рамках типового фрейма «Просьба» – и шире «Побуждение» – подчинены этапные цели, которые и характеризуют иллокутивную направленность речевых действий коммуникантов во всех фазах диалогического взаимодействия и их этапах.

На каждом этапе речевого общения и инициатор, и адресат взаимодействия по конкретному иллокутивному фрейму используют определенные коммуникативные стратегии, иерархическая упорядоченность следования которых задается глобальной стратегией, определяемой иллокутивным потенциалом функционально-семантического представления. «...стратегию следует рассматривать как некоторую проспекцию того, как глобальная, а на уровне этапа ФСП и локальные цели могут и должны быть достигнуты и какой набор конститутивных действий необходим для этого» (Романов, 1988: 104). В соответствии с  принципом динамического увеличения напряжения возникает два типа отношения между стратегиями тактического порядка: кооперация и противодействие. Кооперативные стратегии инициатора направлены на развитие глобальной цели в рамках типового ФСП. Регулятивная деятельность адресата в рамках кооперативного дискурса нацелена на выработку сотрудничества с глобальной и этапной коммуникативными стратегиями инициатора.

Для удобства рассмотрения приемов использования речевых стратегий коммуникантами в пределах иллокутивного фрейма «Просьба» мы разбили анализируемый фрагмент на две части (фазы). В первой фазе происходит установление контакта (речевые шаги 1-3) и формирование позитивной установки собеседника к содержательной стороне инициирующих репликовых шагов и к личности инициатора общения (4-5а). Следующая часть диалога представляет собой фазу реализацию глобальной (фреймообразующей) цели (6-12а).

На этапе вхождения в диалогическое общение Остап использует универсальную стратегию привлечения внимания, завоевания интереса и доверия не только к своей персоне, но и к содержательной стороне инициирующих интеракцию репликовых шагов, нахождение общих точек соприкосновения (ср. шаг Э. (1)). Общей платформой для успешного зачина диалога является этап установления социально-ролевого статуса собеседника как объекта взаимодействия. «Остап сразу понял, как вести себя в светском обществе». Статусно-ролевые позиции определяют речевое поведение обоих коммуникантов. Кроме того, следует учитывать, что на манеру говорить определенный отпечаток накладывают психо-эмоциональные особенности героини (любовь к красивым вещам, следование моде и т.д., см. контекст), которые во многом определяют также и способ воздействия О. на партнера по общению. Именно на этапе контактоустановления О. выбирает такую стратегию достижения цели, которая «действует» на протяжении всей интеракции.

Для дальнейшего развития интеракции необходимо использование обоими участниками диалогического взаимодействия интерпретативной стратегии, суть которой сводится к стратегии логического следования репликовых шагов, имеющей значительное влияние на развитие темы. На этом этапе происходит выяснение отношения партнеров к содержательной стороне иллокутивного показателя каждого речевого шага (ср., например, речевые ходы 2-2а, 3-3а, 4-4а, 5-5а).

В первой фазе диалога О. вынужден поступиться своим главным интересом и основной целью визита к Э. Однако такой поступательный характер продвижения в ходе диалога от контактоустановления до выявления цели общения (принцип динамического увеличения напряжения в репликах инициатора: Романов, 1988: 106) обусловлен тактическими соображениями: инициатор следит за реакциями партнера, держит его в напряжении относительно иллокутивно-тематических «поворотов». Тактическая цель динамического увеличения напряжения в развитии диалогического общения заключается в том, чтобы заинтересовать партнера в (успешном для инициатора интеракции) конечном исходе беседы, т.е. чтобы адресат принял предложение инициатора).

На этапе достижения доверия и заинтересованности адресата к инициатору интеракции О. приходится преодолевать некоторое сопротивление партнера, ср. репликовый ход 4-4а. Ответная стратегия Э. «Несогласие» не является коррекцией содержательной стороны инициирующего репликового шага. Стратегию «Несогласие» Э. следует рассматривать скорее как стратегию «Поддержки» или «Стимулирования» партнера продолжать диалогическое общение в рамках иллокутивного фрейма «Комплимент». Для нейтрализации «псевдо-противодействующей» коммуникативной стратегии адресата герой отрывка использует также противодействующий регулятив «Несогласие» (5) для «сохранения лица и достоинства». Использование трюизма «очаровательным женщинам хамить бесчеловечно», на который можно ответить только согласием, позволяет обратить возражение в довод.

Развитие диалогического общения в рамках иллокутивного фрейма «Комплимент» не является глобальной коммуникативной целью, но согласованность взаимодействия на этом этапе необходима для скоординированного речевого общения на следующем этапе, когда возможен перенос позитивной установки собеседника с одного этапа на другой и на весь коммуникативный процесс.

Реализация непосредственно глобальной цели «Просьба» начинается со смены этапной стратегии. Такая смена стратегий не противоречит успешному достижению глобальной цели и означает согласованное взаимодействие этапных стратегий «Комплимент», «Довод», «Сохранение лица» с глобальной коммуникативной стратегией в рамках иллокутивного фрейма «Просьба». Этап реализации непосредственно глобальной цели объединяет ряд стратегий: «Такт», «Выгода», «Поддержка», «Довод», «Коррекция». Попутно заметим, что речевая стратегия «Комплимент» является сквозной на протяжении всего речевого взаимодействия Э. и О. (ср. использование оценочных обращений в репликовых шагах 6, 8). Заслуживающим внимания является также использование О. речевых приемов партнера (шаги 9 и 11) как форма манипулятивного поведения. Для Э. употребление интеръективов и других малых дискурсивных форм настолько привычно, что она не замечает этого тонкого приема (в этой связи можно провести сравнение с невербальным приемом в кинесике: для достижения согласия и доверия со стороны адресата скопировать позу своего визави).

В фазе достижения глобальной цели со стороны адресата появляется репликовый шаг с иллокутивным потенциалом «Несогласие» (8а). Однако дискурсивная практика «Хамите, парниша» – это лишь форма несогласия, но не отказ. Стратегия «Сдерживания» партнера по речевому взаимодействию позволяет О. предпринять другой тактический ход: «предложим обмен». Это только некоторая коррекция способа достижения цели. Далее, О., исходя из опыта общения на этапе вхождения в диалог, успешно пользуется психологическими аргументами: ссылками на прецеденты («в Европе и в лучших домах Филадельфии возобновили старинную моду…»), личными примерами («знакомый дипломат приехал из Вены и привез в подарок…»), расхожими фразами и стереотипами («Необычайно эффектно и очень элегантно.»; «Забавная вещь.»). Побуждение к действию подкрепляется также на невербальном уровне появлением ситечка. Появление интеръективной реплики-практики «Хо-хо!» (12а), в которой сконцентрировались восторг, радость, желание обладать ситечком и готовность пойти на обмен, говорит об успешности предпринятого «стратегического удара» и достижении глобальной коммуникативной цели.

Характерно, что стратегическая сущность преднамеренного использования в речи интеръективов и других малых форм дискурса заключается в том, чтобы убедить партнера по общению в спонтанности и подлинности выражаемых реакций (Scherer, 1982: 282).

О., используя в процессе воздействия на адресата интеръективные практики, подстраивается под речевые клише партнера по речевой интеракции. Интеръективы, которые успешно использует в своих высказываниях инициатор для достижения стратегической цели, приобретают «суггестивный эффект». Достижение глобальной коммуникативной стратегии в рамках иллокутивного фрейма «Просьба» диктуется правильным выбором и использованием коммуникативных стратегий «Такта», «Обоснования», «Довода», «Поддержки», «Выгоды». Взаимодействие глобальной и этапной стратегий инициатора – Остапа-О. со стратегиями адресата – Эллочки-Э. в приведенном для анализа фрагменте можно проследить по следующей таблице:

 Итак, эффективность речевой интеракции зависит от исполнения участниками своих ролей, от способов организации речевого поведения на каждом конкретном этапе и от знания и умения использовать для достижения конкретной цели тот или иной тип стратегий. Как показал анализ, суть регулятивных действий, маркированных интеръективными дискурсивными практиками, сводится к стратегическому воздействию на партнера в процессе согласованного достижения поставленных целей и задач. В процессе развития речевой интеракции проявляется зависимость реализации тактических и глобальной стратегий  в малых формах дискурса от коммуникативной цели говорящего.

Литература

1.      Носкова С.Э. Дискурсивное пространство малых форм / С.Э. Носкова // Совершенствование содержания образования в контексте реализации приоритетного национального проекта. Материалы межвузовской научно-методической конференции. – Тверь: ТГСХА, 2006. – С. 190-194.

2.      Носкова С.Э. Дискурсивные практики малых форм как структурирование интерактивного опыта / С.Э. Носкова // Языковой дискурс в социальной практике. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. – Тверь: ТвГУ, 2006а. – С. 203-210.

3.      Носкова С.Э. Дискурс эмотивных малых форм / С.Э. Носкова // Электронный Научный Журнал «Мир лингвистики и коммуникации» [Электронный ресурс]. – Тверь: ТГСХА, ТИПЛиМК, 2006б. – № 02. – Режим доступа: http://www.tverlingua.by.ru

4.      Романов А.А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. – М.: ИЯ АН СССР, КСХИ, 1988.

5.      Fiehler R. Kommunikation und Emotion: theoretische und empirische Untersuchungen zur Rolle von Emotionen in der verbalen Interaktion. – Berlin, New York: de Gruyter, 1990.

6.      Scherer K.R. Vokale Kommunikation: Nonverbale Aspekte des Sprachverhaltens. – Basel: Beltz, 1982.

(0,4 п.л.)