7. Е.А. Ничипорович
Тверской государственный университет, г. Тверь

К ЛИНГВОСИНЕРГЕТИЧЕСКОМУ ОПРЕДЕЛЕНИЮ
КУЛЬТУРНОГО КОНЦЕПТА

Ключевые слова: культурный смысл, концепт, ситуативный сценарий, межкультурная коммуникация, лингвоконцептосфера

        1. Этнокультуральная специфика любого дискурса обеспечена культурными смыслами – подвижными и, как правило, неочевидными для внутрикультурной рефлексии следами коммуникативного поведения и ценностного отношения «коллективной языковой личности» (Никитина, 1993) к фрагментам «человекомерной» реальности (сватовство, купля-продажа, ссора с соседями, обсуждение планов на лето и т.п.). В соответствии с синергетическим принципом положительной обратной связи, сами эти фрагменты реальности выделяются и приобретают значимость, или «культурный вес», в ходе бесчисленных повторений и структурно-содержательных модуляций предпочитаемых в данном социуме и в данную эпоху интеракций. Однотипные совокупности таких интеракций, возникающие в сходных контекстных условиях, называются «когнитивными фреймами» (ван Дейк, 1989: 17), ситуативными, или «культурными, сценариями» (Вежбицкая, 1999).
        Ситуативные сценарии насыщены латентными или виртуальными (способными к самодемонстрации!) культурными смыслами – ценностными ориентирами поведения, стандартными импликациями, «разделяемыми знаниями» (shared knowledges), коммуникативными экспектациями, конвенциональными знаками отношения говорящих друг к другу и к конструируемой в режиме «я-ты-здесь-сейчас» реальности общения.
        Практическое владение культурными смыслами – это важнейшая часть культурно-коммуникативной компетенции языковой личности. Но эти смыслы - самая трудноуловимая часть прагматической информации, к которой обычно относят знания, убеждения, предположения в момент общения. Культурные смыслы, как правило, не рефлектируются носителями языка. Их вербальные манифестации, если таковые имеются, не получают специальных помет в толковых и двуязычных словарях. И именно они являются источником взаимонепонимания и рассогласований в межкультурной коммуникации, представляя наибольшую – неизвестную! – трудность для инофонов – культурных аутсайдеров, уже говорящих на изучаемом языке, но еще не освоивших «культурную грамматику», которой неосознанно пользуются инсайдеры.
        2. Из фрагментов внутрикультурного и межкультурного общения (реальных коммуникативных эпизодов или их беллетристических имитатов), в развитии которых просматривается «каркас» – тот или иной ситуативный сценарий, – конкретнее, из наполняющих такие фрагменты слов, фразеорефлексов, стереотипов и ритуалов коммуникативного поведения лингвокультурологи экстрагируют и абстрагируют тот или иной культурный смысл, пользуясь методами рефлексии, «абдукции» в смысле Ч. Пирса, контрастивного анализа, опираясь при этом на собственную культурно-лингвистическую интуицию. В результате такой операции получается онаученная производная культурного смысла, формулируется культурный концепт. Маркируем этот полученный «объект» индексом 2. (О концепте с индексом 1 см. далее.) Эксперты пользуются концептом2 как инструментом для «культурной разработки» других фрагментов реальной коммуникации, художественных текстов, словарных статей и т.п., чтобы доказать правомерность выделения «объекта» своего внимания и «культурную специфичность» его вербальных манифестаций (см. например, работы, помещенные в «Антологии концептов» (2007)).
        Культурный концепт2 – это такая же интерсубъективная, подвижная, т.е. склонная к переопределению сущность, как и предлежащий ему культурный смысл. Интерсубъективность и подвижность культурного концепта отражает «вопросно-ответный режим функционирования картины мира» (Новиков, Зотова, 2001: 246). «В основе человеческого мышления лежит не классическая логика, а логика с нечеткой истинностью, нечеткими связями и нечеткими правилами вывода», поэтому и концепты – это «ментальные образования с нечеткими границами» (Слышкин, 2000: 9), которые, что принципиально, нуждаются в непрерывной переинтерпретации. Концепты, то есть то, что выделено сознанием метанаблюдателя, «сохраняются или выбраковываются механизмами диалогического отбора на практическую подгонку к живому опыту» (Киященко, Тищенко, 2004: 254). Согласимся с тем, что концепт2 «расположен между понятием и словом обыденной речи»: претензия на всеобщность и объективность, свойственная понятию, резко ограничена в нем контекстностью, свойственной слову в обыденном употреблении. Чтобы концепт2 выполнял оперативную функцию в научной дискуссии, особенно междисциплинарной, исследователям достаточно договориться о его имени, выделяющем содержание, указав для такого выделения «ближайшее, наиболее очевидное основание» (там же).
        Задачам нашего исследования удовлетворяет самое широкое определение концепта2 как структурно-функциональной единицы лингвоконцептосферы, например, такое: «многомерное идеализированное формообразование, опирающееся на понятийный базис, закрепленный в значении какого-либо знака: научного термина, слова или словосочетания обыденного языка (...), невербального предметного или квазипредметного образа, предметного или квазипредметного действия и т.д.» (Ляпин, 1997: 18).
        3. Обратную – равно необходимую – перспективу исследования задает представление о концепте1 как о смысловой потенции, уже заложенной в структурах языка и мышления. Д.С. Лихачев, вслед за С. Аскольдовым, называет концептами скрытые в тексте заместители мысленных функций, некие потенции значений, облегчающие общение и тесно связанные с человеком и его опытом (Лихачев, 1997: 6). Концептосфера при таком понимании сути ее минимальных единиц это «совокупность потенций, открываемых в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом» (Лихачев 1997: 5). В.В. Колесов подразумевает под концептом «чистый смысл», еще не обретший языковой формы. Этот «первосмысл» (архетип, константа) актуализируется в процессе коммуникации: из концепта-«зернышка» (конгениальная этимология!) прорастают все содержательные формы его воплощения в действительности (Колесов, 1999: 33; см. также: Демьянков, 2001).
        По Ю.Е. Прохорову, несмотря на различие подходов к исследованию концепта (лингвокультурологический, психолингвистический, лингвокогнитивный) и терминологическую разноголосицу в толкованиях его сути и функций, во всех проанализированных этим автором современных определениях концепта наличествует (скрытая или поименованная) сема «начала», «зачинательности», «первичного» (Прохоров, 2006: 160-182).
        4. Культурные смыслы-«потенции» непрерывно кумулируются в семантической структуре слов, фразеорефлексов, прецедентных высказываний и текстов в виде «виртуальных» коннотативных сем. Они же, в силу взаимопорождающей связи дискурса и когниции (Алефиренко, 2003: 216) актуализируются или нейтрализуются, во всяком случае, постоянно переструктурируются в коммуникации. Г.К. Косиков справедливо замечает, что «коннотативные смыслы суггестивны, неопределенны, расплывчаты, и потому их расшифровка всегда предполагает значительную долю субъективности. В реальном наличии таких смыслов можно быть уверенным лишь в случае их явной избыточности» (Косиков, 1994: 282).
        Самыми благоприятными коммуникативными условиями для самообнаружения неявных, нерефлектируемых культурных смыслов, к которым можно отнести, во-первых, профессиональный перевод, ориентированный на избегание псевдоэквивалентности знаков и регулярно при этом наталкивающийся на «непроходимость», «непрозрачность» их семантики (явный сигнал наличия в них культурных смыслов!), а во-вторых, неинституционализованную межкультурную коммуникацию.
        Воспроизведем несколько эпизодов межкультурного общения, не останавливаясь на интерпретации (концептуализации) самопроявляющихся культурных смыслов, т.к. о специфике лежащих в их основе культурных сценариев свидетельствуют метакомментарии инофонов:
        (а) Зигрид (немка, архитектор, 30): Что она (мать – Е.Н.) кричит ребёнку – так угрожающе?
        Е.Н.: «Сейчас упадёшь!» Слышишь?
        З.: Да-да... Какие ужасные слова! Ах, снова!
        Е.Н.: Но она имеет в виду: «Слезай, иначе упадёшь!»
        З.: Все равно страшно! Но почему она пугает сына, запрещает ему двигаться?

        (б) Две женщины (русские, обеим около 30 лет) разговаривают за столиком в бистро, их дочери (5-6 лет) кружатся         рядом под музыку, тихо подпевают и смеются. Женщины (почти хором, громким шепотом): «Вы что? С ума               сошли?» Девочки замирают, потом притоптывают неуверенно, смущенно оглядываясь на посетителей.
        Маттиас (немец, физиотерапевт, 30): Что такое? Нельзя здесь танцевать?
        Е.Н.: Мамочки не разрешают.
        М.: Почему?
        Татьяна (студентка, 25): Думают, что это неприлично. Или это кому-то помешает.
        М.: Не может быть, бред какой! (Тверь, февраль 2003)
        (в) Зигрид (немка, архитектор, 30): Ася и Ангелика (немка, практикантка, 23): давно дружат?
        Е.Н.: Вчера познакомились.
        З.: Быть не может! Так общаются люди, которые знают друг друга много лет.
        Ася (русская, учитель, 25) Ангелике: Мне кажется, что я знаю тебя сто лет! (смеются) Ты – свой человек!
        Ангелика и Зигрид (почти хором) Как это – «свой человек»? (Тверь, 1998)
        (д) Андреас (немец, журналист, 35): Поразительно, вы становитесь друзьями сразу!
        Саша (русский, музыкант, 29) Ну, Леша – свой парень. Нужно ему помочь... А как же дружить – по часам,                     по календарю?
        Бригитте (немка, музыкант, 55) Русская дружба горячая, похожая на любовь...
       А.: Вы сразу начинаете ходить друг к другу домой – по несколько раз в неделю, дарить безо всякого повода подарки...         (Швейцария, 2002)
        При лингвосинергетическом подходе к автореферентной сверхсложной системе культурных смыслов (лингвоконцептосфере), становящейся в коммуникации, задача выявления культурных смыслов облегчается системной динамикой и потенциальной направленностью самих выявляемых сущностей. Культурный смысл, можно сказать, стремится быть понятым. Он получает в сознании любого неравнодушного метанаблюдателя потенциальные, довыразимые очертания концепта1 – мыслеобраза, который готов к овнешнению, к вербальной и невербальной манифестации, к обретению знаковой формы.
        Амбивалентная роль концепта2 в лингвосинергетической теории как «объекта» и «инструмента» моделирования соотносится с деятельностной, кинетической природой предлежащей ему сущности – концепта 1 как смыслового потенциала, «стремящегося» быть освоенным, понятым, использованным со стороны культурных инсайдеров в качестве ценностного ориентира их поведения: «Концепт это как бы сгусток культуры в сознании человека, то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека, и, с другой стороны, концепт – это то, посредством чего человек – рядовой обычный человек, не творец культурных ценностей, сам входит в культуру, а некоторых случаях и влияет на нее» (Степанов, 2001: 40).
        5. В толкованиях сути концепта часто встречаются пространственные метафоры «плотности», «объемности», «одетости», «протяженности»: «голый концепт», «концепт как облако», концепт как «снежный ком» (Попова, Стернин, 1999: 32), «концепт как поле ценностно осмысленного традиционного знания» (Шестак, 2004: 254) и т.д., задающие широкую амплитуду применений этого термина: от полной «схваченности» мыслеобраза (гештальта) языковым или неязыковым знаком, его «уплотнения» или «воплощения» в слове-концепте, до высокого уровня абстрагирования и гипотетичности, характерных для концепта-конструкта как результата исследовательской рефлексии над текстами культуры.
        В поле аргументации могут одновременно удерживаться, по принципу трансфлексии (Киященко, Тищенко, 2004), «центростремительная» и «центробежная» ипостаси концепта (Прохоров, 2006), а именно понятие о концепте2 как структурно-функциональной единице, стягивающей в точку исследовательской рефлексии живые становящиеся культурные смыслы (концепт как «частица», conceptus – в значении ‚понятие’) и понятие о концепте1 как о смысловом потенциале единичного слова, артефакта и т.п., стремящемся к манифестации в дискурсе, в «коммуникативном сознании» носителей языка (Стернин, 2003: 37-39), и далее, в метакультурной рефлексии (концепт как «волна», conceptum – в значении ‚зародыш, зернышко’), где концепт1 обращается в концепт2. Максимально удаленные друг от друга пределы единого понятия о концепте (то, чем исследуется и то, что исследуется) создают необходимое напряжение в «экологически валидной» теории, сопровождающей становление в коммуникации лингвоконцептосферы – сверхсложной системы культурных смыслов.

Литература

1. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры / Н.Ф. Алефиренко. – М., 2002.
2. Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика и И.А. Стернина. – М., 2007.
3. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / А. Вежбицкая. – М., 1999.
4. Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и научном языке / В.З. Демьянков // Вопросы филологии. – 2001. – № 1 (7). – С. 35-46.
5. Киященко Л.П., Тищенко П.Д. Опыт предельного – стратегия «разрешения» парадоксальности в познании / Л.П. Киященко, П.Д. Тищенко // Синергетическая парадигма. Когнитивно-коммуникативные стратегии современного научного познания. – М., 2004. – С. 232-258.
6. Косиков Г.К. Идеология. Коннотация. Текст / Г.К. Косиков // Барт Р. S/Z. – М., 1994. – С. 277-302.
7. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Известия РАН. Сер. ОЛЯ. – 1997. – № 3. – С. 3-9.
8. Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода / С.Х. Ляпин // Концепты. Научные труды Центрконцепта. – Архангельск, 1997. – Вып. 1. – С. 11-35.
9. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание / С.Е. Никитина. – М., 1993.
10. Новиков А.И., Зотова А.К. Смысловая составляющая проекции текста: опыт экспериментального исследования / А.И. Новиков, А.К. Зотова // Проблемы психолингвистики: теория и эксперимент. – М., 2001. С. 234-246.
11. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие концепта в лингвистических исследованиях / З.Д. Попова, И.А. Стернин. – Воронеж, 1999.
12. Прохоров Ю.Е. Концепт, текст, дискурс в структуре и содержании коммуникации. Дисс. ... д-ра филол. наук / Ю.Е. Прохоров. – М.-Екатеринбург, 2006.
13. Слышкин Г.Г. От текста к символу. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе / Г.Г. Слышкин. – М., 2000.
14. Степанов Ю.С. Константы. Словарь концептов русской культуры / Ю.С. Степанов. – М., 2001.
15. Стернин И.А. Коммуникативное поведение и национальная культура народа / И.А. Стернин // Филологические записки. – Воронеж, 1993. – Вып. 1. – С. 180-186.
16. Шестак Л.А. Категория фрейма в описании языка / Л.А. Шестак // Категория фрейма в исследовании описании и преподавании языка. – Самара, 2004. – С. 250-262.

(0, 29 п.л.)